Юрий Ильич готовил на кухне жареную картошку с грибами и одновременно смотрел соревнования по биатлону на Кубок мира. Картошка жарилась сама собой, ее только иногда надо было переворачивать, так что стряпня не сильно отвлекала Лагутина от экрана. Показали улыбающееся веснушчатое лицо знаменитой биатлонистки Эрики Карсон, которая давала интервью журналистам. Она жизнерадостно оповещала слушателей, как замечательно отдохнула в межсезонье, набралась сил и теперь полностью готова к соревнованиям.

Лагутину Эрика чем-то напомнила Гущину. Наверное, своим позитивным настроем и жизнерадостной улыбкой. А когда Эрика рассказала, как праздновала с семьей получение приза — Большого хрустального глобуса, который она выиграла на Олимпийском чемпионате в Турине, — ему вдруг стало грустно. Анна Гущина тоже могла взять первый приз на Олимпиаде по стрельбе в Праге, если бы он ее не уговорил принять участие в региональных соревнованиях И тогда все и произошло. Годами он не вспоминал тот несчастный случай, виновницей которого она оказалась, но после встречи с московским следователем эта история не выходила у него из головы.

Зазвонил телефон, и Лагутин поднял трубку. Надо же, только вспомнил про Турецкого и вот уже слышит его голос. Следователь просился к нему в гости. Весьма неожиданно. Только вчера поговорили, а он опять желает встретиться, да так настырно.

— Хорошо, приезжайте, — отказаться было неудобно.

И через десять минут в дверь уже звонили. Значит, Турецкий был где-то поблизости. Прыткий мужик.

— Я вас сейчас картошкой с грибами угощу, — предложил Лагутин, снимая старенький фартук с веселыми зайчатами на зеленом фоне.

— С удовольствием поужинаю с вами, — не отказался Турецкий и подумал, что в его привычку уже входит ужинать в чужих семьях. До чего радушный народ в Новороссийске. Возможно, непуганый…

Картошка получилась поджаристая, а грибочки мясистые. Турецкий ел и нахваливал.

— Я теперь один и за хозяина, и за хозяйку, — объяснил Лагутин. — Дочка вышла замуж, улетела к мужу в Норильск и родила там. Жена поехала им помогать, потому что первый ребеночек, дочка паникует, всего боится, а мужу некогда ей помогать, работает целыми днями.

— С хозяйством вы справляетесь отлично, — подбодрил хозяина Турецкий.

— Пить будем? — спросил Лагутин.

— Нет, что-то не хочется, — отказался Турецкий.

— Да и я не хочу. Я редко пью. Только на день рождения да на Новый год. И когда внучка родилась.

— Святое дело… — отозвался Турецкий и встал из-за стола. Он прошелся по кухне и стал рассматривать групповые фотографии.

— Это соревнования по стрельбе, — начал комментировать Лагутин.

— А Гущина здесь есть?

— Да, конечно, вот соревнования в Петербурге, вот в Риге… Это в Краснодаре. А вот этот снимок как раз с тех соревнований в Новороссийске, в 1997 году.

— А расскажите мне, пожалуйста, кто здесь на фотографии?

— Это Толя Тарасенко, а вот Гена Яшкин, Виталик Прокопенко, а вот и наша Аня, а я рядом с ней, она тогда попросила, чтобы я стал рядом, дальше Костя Мартынов и Денис Белобров.

— Отличная фотография! — похвалил Турецкий. — Нечасто любительская фотография бывает такая качественная и живая. Прямо хоть в журнал помещай.

— Специалист снимал. Фотограф. Приятель Белоброва. Он тоже большой любитель спортивной стрельбы. И знаете, где работает? — усмехнулся тренер. — В прокуратуре!

— Интересно! — не моргнул глазом Турецкий, а у самого что-то щелкнуло в мозгу.

— У Дениса вообще в друзьях кого только не было. Удивительно умел притягивать людей. И не то чтобы он был общительный. Нет, скорее сдержанный, я бы даже сказал, скрытный. Такой себе на уме. Но между тем личность сильная, тем и притягивал к себе. К сожалению, слава его испортила. Заносчивый стал, позволял себе много.

Лагутин замолчал, и Турецкий понял, что он не хочет что-то договаривать.

— И что же он себе позволял?

— Да как сказать… Грубоватый стал. Конфликтный.

— Юрий Ильич, давайте начистоту. Вы, конечно, можете не отвечать, не на допросе. Да и дело давнее… Но вы бы мне очень помогли, если бы захотели.

Лагутин насторожился. Турецкий почувствовал, как тот сразу собрался и замкнулся в себе.

— Хочу вас предупредить, что вокруг тех соревнований много сплетен возникло. Так что если вы интересуетесь тем, что напридумывали разные… подозрительные люди, боюсь, я вам помочь не смогу.

— Я все-таки рискну спросить. Хотя понимаю, что вы не обязаны отвечать. Но так бы не хотелось разочаровываться, Юрий Ильич.

— Слушаю вас, — сухо произнес Лагутин.

— Вот на этих соревнованиях, — указал пальцем на профессиональную фотографию Турецкий, — Белобров был допущен к соревнованиям в состоянии алкогольного опьянения?

— С чего вы взяли? — вскинулся Лагутин.

— Разведка донесла. — усмехнулся Турецкий. — А если серьезно, у меня два источника, которые сообщили об этом. При том оба мне сказали независимо друг от друга. Скорее всего, они лично даже не знакомы.

Лагутин перебил Турецкого, повысил голос и взволнованно заговорил:

— Я же вас предупреждал, что вокруг тех соревнований появились сплетни. Естественно, потому что погиб человек. А по подозрению в неумышленном убийстве задержали Гущину. Ее же все знали, как сильного стрелка. Чемпионка, призерша и так далее. И когда произошла эта ошибка, люди не смогли с этим смириться, вот и стали искать виноватого. Были высказывания, что пуля могла принадлежать Белоброву. Но он такой же отличный стрелок. Между прочим, защищал Гущину!

— Меня это не удивляет. Тактика умного человека.

— Что вы хотите этим сказать? — сердито спросил Лагутин.

— Ничего… А скажите мне, Юрий Ильич, если не секрет, кого из своих учеников вы ставили выше — Гущину или Белоброва? То есть от кого вы ожидали лучших результатов на предстоящих соревнованиях в Праге?

Лагутин изумленно уставился на Турецкого и, казалось, потерял дар речи.

— Я вас не понимаю. Они оба высококлассные стрелки с отличными результатами. Извините, Александр Борисович, но мне кажется, что вы меня подозреваете в… предвзятости… Не могу сейчас подобрать слово.